Елена Сомова

23 нед.

Фрагменты моих рассказов из книги "Иллюзион жизни":
...Дует на мои руки и целует беспрерывно всё выше и выше, соединив мои руки вместе и прижав их к своей широкой груди.
— Я читал все твои стихи, Элен, я не могу без тебя…
Увлекает поцелуем жарким, настойчивым и страстным. Прямо посреди улицы на виду немногочисленных прохожих. Хочет, правда. Хорошо целуется. Нежно. Поверю, приду.

…Я никогда не знала более страстного и более чуткого мужчины, влюбленного в меня. В весёлом непрерывном горении прошли дни нашего единения в танце страсти. Я берегу в памяти каждое мгновение подаренной мне взаимной любви, эту обреченную скорость времени и непременное желание сделать меня счастливой…
Но пришел день страданий, и этот день длится уже несколько месяцев.
Приди ко мне, приди, не откладывай на потом, ты же обещал не делать мне больно.
Не эстетично выглядит страдающая женщина, но каждая борется по-разному со своей болью. Даже прекрасный косметический грим способен стать щитом, закрывающим от стрел неприятеля. Мужчины сами виноваты: потом скажет, что косметика слишком дорогая - не "потянет", а когда косметика дешевая - и не заметит. Но духовный облик остается главным - лицо.
БЕСТОЛОЧЬ ЖИЗНИ, ПЕРЕРАСТАЮЩАЯ В МУДРОСТЬ БЫТИЯ
Чудовищная бестолочь жизни в кошмарном одиночестве и даже уже не ожидании, а безнадежности разрушающей душу, — состояние чумы Камю. И это надо пережить, улыбаться прохожим, а то напугаются моего одиночества в лице, где утомление меняется на недоумение: что, ещё живем? Разве ещё не смерть? Одиночества, вывалявшего меня в перьях нравственности и сделавшего из меня чучело женщины: красивой, умной, но, как назвал меня художник Миша, разведённый с женой, — он назвал меня «вековуха», — нет бы внимание уделить, — слабо… а туда же — приделывать стандартное тавро… клеймить умеют все, а повернуть ситуацию вспять во благое дело могут единицы, — и слава им, их чутким сердцам, кто не ставит крест бесполезности на человеке!..
Зачем вообще эта нравственность и чистота души, если она душит одиночеством её носителей?! В поисках любви и законного супружества я потеряла годы молодости. Ричард их потратил на карьеру. Я потратила на своё становление. Вот я стою одна, как тополь на Плющихе, и реву слезами дождя. Я плачу не слезами, — плачу сердцем своим, оттого что слёзные мешки уже не выдерживают напряжения, и глаза слепнут от слёз одинокой красивой и умной женщины, каковой я теперь и являюсь. Я даже в некоторой степени обеспеченная женщина, — получаю за свою работу деньги, живу на них и трачу на внука. Моя жизнь была потрачена на приобретение своего статуса одинокой, себя обеспечивающей, значит, независимой. Флаг независимости окроплён слезами нравственных заблуждений о чистоте. Пятнадцать лет назад я в желании приблизиться к Ричарду, подружилась с его другом Олегом и Олег попросился ко мне в гости, — ему было интересно, как я живу. Олег захотел, чтобы я стала его женщиной. Стала, но вначале, взяла с него слово, что об этом никогда не узнает Ричард, и что Олег сведёт меня со своим другом Ричардом для нашего с ним, моим любимым и желанным Ричардом, счастья.
Олег потерял своих мать и отца в детском возрасте, — они умерли скоропостижно от внезапно нахлынувшей болезни, и посочувствовав ему от всего сердца, его сиротству, я стала его женщиной, но любила всегда Ричарда, даже когда отдавалась Олегу. И вот это заблуждениие стало роковой ошибкой. Мужчины не прощают огласки, а в дружеском подпитии все карты раскрывают. Женщина в этом случае остается жертвенным осадком. Ее начинают обходить стороной и делают всё, чтоб не сталкиваться с ней в обществе. Это и становится билетом в одиночество.
Олег пользовался успехом, пока воронка времени не захлестнула нас в чёрную дыру «Чумы» Альбера Камю. Как теперь выйти из сложившейся бестолковщины?
Ричард задумался над тем, кто же эпизод в моей жизни: он или Олег? Впал в ревность. Разубеждать, но как? Если он любит меня, то должен понять, и в свою пользу решить животрепещущий вопрос нашей любви. Иначе пройдет еще лет 15 или 20, прежде чем мы снова встретимся. Но может, и не встретимся вовсе, и даже смерть нас не сведет вместе, оттого что мы будем уже не пара, мы по отдельности. Эта страшная мысль внезапно поразила меня, и я едва не потеряла сознание, балансируя на краю пропасти. Пропастью оказываются ревность и гнев Ричарда. Сколько времени ему понадобится, чтобы уравновесились чувства, и чтобы он понял, что для него важнее: обида — любовь к себе, или ко мне любовь?
А оказывается, мужчины иначе воспринимают любовные связи, для них главное — их дело. Самое важное в такой ситуации — оставаться человеком, не пасть в отчаяние древком прожженного знамени. Женщине всегда важно оставаться на высоте — «держать марку», чтобы с гордо поднятой головой пройти над своими неудачами и все неурядицы жизни останутся позади, а недруги окажутся обведены вокруг пальца.

Олег был с похмелья, когда мы с ним встретились на той же самой Покровке. Руки его пробивала дрожь, пальцы трепетали, словно у флейтиста. Олег показывал мне альманах с публикацией стихов: моих, Ричарда и его самого, Олега. От беспрерывного тремора страницы ходили ходуном вместе с его пальцами. Наверняка внутри его била та же самая дрожь. Сирота над бездной собственной беспомощности. Во внутреннем кармане пальто внешне ощутимая бутылка спиртного, — сама смерть. Сердце сжалось при мысли, как его мать покойная смотрит на него и плачет.
— Олег, не пей, пожалуйста, пойдем сейчас в кафе и поедим вместе картофеля фри или наггетсов.
Стоим недалеко от ларька «Союзпечать», одаривая друг друга кратким вниманием. Ричард, наверное, думает, что наше с Олегом единение было длительным, но это не так, всё было между годами ожиданий, не единственным годом или двумя, — долгими годами. Так что ж тут гадать и думать ещё? Нужна тебе — иди навстречу и бери всё, чего ждал. А если я не нужна теперь уже — так и горевать не о чем, кроме поверженной тайны.
— Да это я с друзьями договорился выпить вместе, — Олег будто виновато отмахивается, но не отступает от желания выпить с друзьями эту бутылку.
— Олег, ты же понимаешь, насколько ты себя губишь, и это не друзья, раз они видят, что ведут тебя к пропасти и сами туда же канут, и тебя потянут, или уже потянули. Наберись мужества и откажись от этой идеи распития. Будем ездить по городам и читать свои стихи. Я найду людей, любящих поэзию, фестивали станем устраивать.
— Элен, милая… — в голубых от пьяной слезы глазах зажглась искра надежды, или это блеснуло счастье мысли при длительном бестолковом прозябании в пьянстве. — Я завтра или после выходных схожу к Ричарду, поговорю с ним, всё узнаю. Подумаем, как быть. А сейчас надо идти.
Пальцы Олега длинные, с отросшими ногтями, — я только теперь заметила, какие у него длинные музыкальные пальцы. Положил альманах в свою сумку и быстрыми шагами пошёл по Большой Покровке.
А я до сих пор, два дня страдаю в раздумьях.
Не люблю ни одного из них. Люблю только внука. Надо в ребёнке выработать чувство стойкости к обстоятельствам — но как? Задача. Я же не хочу пьяной разбитной жизни для родного человека. Вообще это ужас какой — то: жить в пьяном угаре и понимать, что убивает себя такой нелепицей жизни. Уйти от таких друзей трудно — сами лезут во все щели, а быть резким не хватает решительности. Мягкотелость — вот враг Олега. Безволие. Важно понять своего врага, чтобы вовремя обезвредить его.
ТОМИТЕЛЬНОЕ ВОЛШЕБСТВО ЛЮБВИ
Волшебные дни моей жизни ускользнули незаметно, оставив в небе едва заметный самолётный след. Мы вместе летели на яркую звезду. Хватая воздух ртом, стремились не опоздать и наслаждались мгновениями полета среди гор и облаков. Сизым вулканом дымился вдали остров Свободы. Мы летели мимо него, наслаждаясь попутным ветром, дающим ещё больший размах крыльев. Пальцами сжимая и переплетая волосы друг друга, мы переводили дыхание и снова пускались в погоню за счастьем взаимной любви. Никакая блошиная возня нижнего мира не могла помешать нам сопротивляться встречному ветру. Любовь к жизни, витания в заоблачных высотах и новые извержения страсти рассыпали фейерверки рождаемых заново звёзд в небесах твоих глаз, любимый мой. Как же ты мог предать меня, женщину, которую звало твоё сердце и твоя плоть, твой разум и твоя аура. Неужели ты не страдаешь без меня, и не плачет сердце твоё, желая снова стучать рядом с моим сердцем? Твой живот не напрягается от желания прикоснуться к моему животу, твоя грудь не трепещет от прикосновения моих ладоней в нежно поглаживающих волнах? Ты, который клялся мне в любви, неужели клянёшься теперь другой, моей сопернице и врагу, достойной умереть в собственной крови, если тебе лучше с ней, и ты прикасаешься к её лону, забыв о том, как тебе было сладко со мной пить воздух страсти из бокалов моей груди? Я тебе мать страсти и мать счастья любви, так неужели ты забыл меня и ласкаешь чужие локоны, называя их светом твоих глаз? Можешь ли ты сжимать не мою грудь, становиться не передо мной на колени и обнимать не мои бедра, уткнувшись лицом своим в мягкий талисман моего живота? Я вижу тебя, зову тебя, люблю тебя. Ты — мой навеки, ты станешь моим снова, где бы ты ни был сейчас и с кем бы ты ни говорил обо мне, — всё неважно, когда моя грудь колышется, как трава в ожидании твоих благостных прикосновений. Ты обнимешь меня за плечи, привлечёшь к себе и скажешь: «Ну вот, мы и вместе. Я теперь тебя никуда теперь не отпущу, любимая моя, желанная моя». Грудь моя набухает от беременности, соски расцветают лилиями, глаза цветут ромашками, васильки по плечам рассыпаны от подушки и пододеяльника — и всё на пол валятся, устилая его ковром, и аромат любви кругом несказанный…
И теряется поле из- под ног, и ноты возникают раньше слов… Мы уже птицы…
https://www.ozon.ru/search/?fr....om_global=true&t

Нравится

Комментарий

Елена Сомова

Елена Сомова. Поэзия октября |

Сергей Огольцов

Сергей Огольцов

Сергей Огольцов

ЛЮДМИЛА БАНЦЕРОВА